Он замолчал. Закрыв глаза, обдумывая следующую фразу, Тристан, как наяву видел своих людей, умирающих, истекающих кровью под градом стрел. Его силы превосходили защитников замка по численности, он должен победить. Граф открыл глаза и посмотрел на писца:

– Да, именно так. Аларик, доставь это под стены крепости под нашим знаменем и огласи дважды, чтобы они поняли: пощады не будет.

Писец кивнул, поклонился и поспешил выйти из палатки. Тристан обернулся к Джону.

– Есть ли там для меня хороший кусок мяса? По-моему у нас должно еще остаться «Бордо»? Да, и я хотел бы услышать от Тибальда рапорт о наших потерях и состоянии раненых.

Некоторое время спустя они сели за стол, на котором их ожидала скромная трапеза. У графа был уже готов план атаки на завтра.

– Перед самым рассветом или на рассвете, – сказал он. Увидев Аларика, внезапно появившегося в палатке, Тристан вопросительно глянул на него и нахмурился.

– Они дали ответ на ваше послание, милорд. Они настоятельно просят, чтобы вы согласились встретиться с лордом замка Эденби, один на один в месте, удален ном от стен замка на два полета стрелы на скалистой площадке над морем.

– Не соглашайся на это, Тристан! – предостерег его Джон, – это не больше, чем просто уловка.

– Они просили вас, милорд, во имя Христа, согласиться на встречу, – напомнил Аларик.

Тристан колебался, задумчиво отпивая вино из кубка.

– Я постараюсь подготовиться к любым неожиданностям. И пусть обе стороны принесут клятву, что не будет устроена ловушка.

– Да, йоркисты обещали, что он будет один, и вам ничего не грозит.

– Их обещание весит не больше, чем обещание бешеной собаки, – воскликнул Джон.

Де ла Тер в сердцах стукнул серебряным кубком по столу.

– Господь свидетель! Я потерял уже достаточно много людей! И я клянусь, что, встретившись с этим лордом, я заставлю их сдаться мне, на моих условиях.

Не прошло и часа, как Тристан снова сидел на коне. Он не одел шлема, не взял с собой меч, единственным его оружием был кинжал, спрятанный за голенищем сапога. Джон сопровождал де ла Тера на место встречи. Наконец, они остановились и спешились у подножия скалы. Джону было знакомо это место, он побывал здесь в день, когда их солдаты впервые пошли на приступ замка.

– Будь, осторожен, Тристан, – предупредил он.

– Я всегда осторожен, – ответил тот и, повернувшись к скале, внимательно осмотрел ее. Сбросив с плеч плащ, он начал карабкаться вверх между огромными выветренными валунами, освещая себе путь небольшим фонарем, который держал в высоко поднятой руке.

Через несколько минут он достиг условленного места встречи. Никто не смог бы спрятаться на продуваемой ветром площадке. Здесь они будут наедине. Но все равно граф внимательно обследовал скалистое плато, так как не испытывал особого доверия к этим йоркистам.

– Эденби! – закричал он, – Покажись!

Позади Тристана послышался негромкий шум, и он немедленно обернулся, готовый тут же выхватить кинжал и ударить, но застыл, пораженный. Это была та самая женщина, которую он видел на крепостной стене. Она снова была в белом платье. Было ли это то платье, в котором она стояла там? Неужели дым и гарь не испачкали его? При лунном свете ее волосы, казалось, все еще хранили солнечные лучи. Это был воистину золотой цвет, волосы обрамляли прекрасное лицо, как бы вышедшее из-под резца скульптора, такое юное, бледное и нежное. Большие глаза притягивали и манили, и в то же время взгляд их был горд и дерзок, и лунные блики мерцали в их таинственной глубине. Она тоже держала фонарь, который бросал мягкие отсветы на ее лицо и играл золотом в прекрасных волосах.

Внезапно Тристан почувствовал, что начинает злиться и от того, что она пришла сюда, и от того, что она стояла на крепостной стене.

– Кто вы? – спросил он хрипло. – Я пришел для того, чтобы встретиться с лордом замка Эденби, а нахожу здесь… женщину.

Она смерила его холодным взглядом, затем опустила длинные ресницы, и презрительная улыбка тронула уголки ее рта.

– Лорд замка мертв. Он был убит на четвертый день сражения.

Де ла Тер поставил свой фонарь в расщелину скалы и, положив руки на пояс, медленно обошел девушку кругом.

– Итак, – сказал он. – Лорда Эденби нет в живых. Тогда где же его сын, брат, кузен или другой мужчина, который обладает правами наследника, и стал лордом замка после его смерти?

Она отступила, как будто Тристан попытался ударить ее, и ответила:

– Я, сэр. Я – лорд замка.

– Значит, это вы виновница бессмысленного сопротивления, которое стало причиной стольких смертей, значит на вас кровь всех павших?

– Я? – она приподняла золотистую бровь. – Нет, сэр. Я не приказывала ни на кого нападать, я не приказывала захватывать чужие дома, творить разбой, грабеж, и убийства. Я только пытаюсь защитить то, что принадлежит мне по праву.

– Я не хотел ни разбоя, ни грабежа, ни убийства, но теперь, леди, боюсь, что этого невозможно будет избежать, – задумчиво произнес Тристан.

Она слегка наклонила голову.

– Значит не осталось ни одного шанса на то, что я могла бы сдаться с честью?

– Поздно просить об этом, леди, – жестко ответил граф. Навряд ли я смогу что-либо изменить. Вы считаете, что мои люди – безжалостные убийцы и грабители? Да, они стали такими в результате вашего сопротивления.

Она подняла голову.

– Я спрашиваю вас, милорд, есть ли надежда на милосердие? – у нее был мягкий, бархатный голос, его певучий тембр взволновал Тристана, что-то поднялось в нем, что-то, о чем он уже давно забыл… Желание… Оно было внезапным, острым, мучительным. Любовь умерла и была погребена вместе с Лизеттой и их ребенком. Но за эти два года Тристан осознал, что любовь и зов плоти – это совсем не одно и тоже. С тех пор он желал многих женщин, и легко получал желаемое. Но это желание, внезапно проснувшееся в нем, было непохожим на все остальное.

Это было, как огонь, вспыхнувший и заполнивший его. Она прелестна. Ее золотистые волосы… он представил, как приятно было бы прикоснуться к ним, как приятно ощутить эти шелковистые пряди у своего лица. Золото ее волос… Как она привлекательна!.. Ее глаза были удивительного необычного цвета, необыкновенной формы, они были так непохожи на глаза других женщин.

Она обладала невероятной силой: заставляла мужчин желать себя с ужасающей, неимоверной страстью. Она зажгла его, заставила трепетать, он хотел заполучить ее, чего бы это ему не стоило. Она заставила забыть его обо всем на свете, ему захотелось тут же сорвать с нее платье и познать ее прямо здесь, на голых холодных скалах. Какой загадочный свет исходил из ее глаз, как они сияли в темноте!

Но так же сильно, как ей удалось привлечь его, она и отталкивала. Вот она стоит перед ним, такая холодная, гордая, упрямая. Ее голова высоко поднята, а в глазах ни тени снисхождения.